Итак, если противник толкнет меня изо всех сил, я непременно упаду или отшатнусь даже в том случае, если напрягу для сопротивления все свои силы. Произойдет же это оттого, что я приложил все силы, пытаясь выстоять, и таким образом противопоставил силу силе. Но если бы я, наоборот, уступил его силе, отодвинувшись ровно настолько, насколько он меня толкнул, заботясь одновременно о том, что-бы сохранить равновесие, противник, естественно, качнется вперед и сам потеряет равновесие. В этом новом положении он может стать настолько слаб (не в смысле физических данных, а из-за неудобной стойки), что сила его составит на данный момент только 3 единицы вместо нормальных 10.
Между тем я, удерживая равновесие, сохраняю всю свою силу, равную 7 единицам. Сейчас на моей стороне преимущества, и я могу нанести поражение противнику, использовав лишь половину своей силы, то есть 3,5 единиц против 3, что оставляет мне еще 1/2 силы для использования по необходимости. Конечно, если бы у меня была сила больше, чем у противника, я мог бы его просто оттолкнуть, но даже если бы я захотел его оттолкнуть и обладал необходимой для того силой, все равно лучше было бы вначале уступить, ибо тем самым я бы сэкономил много энергии и утомил противника".
Именно такой смысл вкладывал Кано в свой тезис о "наиболее результативном приложении силы", который со временем был перенесен творцами японской политики и экономики в область социальных отношений. Восприняв из практики дзю-дзюцу положение о жизненно важной роли тандэн, средоточия биоэнергии ки, находящегося в нижней части живота, Кано интерпретировал его посвоему. Подход его в противоположность традиционному мистическому, был довольно рациональным. Оставляя "за кадром" идеи о концентрации ки и достижении сверхъестественного могущества, Кано сосредоточил все внимание на физических законах эквилибристики, связанных с понятием центра тяжести. Задачей его было не превзойти природу, а постигнуть ее закономерности и продемонстрировать их в мгновенном действии. Рассматривая тандэн прежде всего как центр тяжести человеческого тела в нормальном состоянии, Кано вывел стройную теорию о сохранении равновесия в любом положении - своего рода доктрину акробатики.
Согласно его теории, основной принцип проведения приемов дзю-до может быть выражен в виде перемещающегося в пространстве круга или сферы, где человек является как бы подвижной осью. Вспомним знаменитый эпизод с кошкой из "Гения дзю-до", когда герой изучает движения кошки, подбрасывая животное в воздух. Кошка, естественно, каждый раз приземляется на все четыре лапы. То же самое проделывает и Сугата Сансиро в решающей схватке на татами, воплотив идеал своего учителя. Был ли Кано новатором? И да, и нет. С одной стороны, он просто обобщил, подытожил и фундаментально мотивировал достижения предшественников, которые давно уже вывели базисные постулаты дзю-дзюцу, отталкиваясь от китайского цюань-шу: Трезво оценивать свои возможности и данные противника с тем, чтобы использовать малейшее его усилие в своих интересах.
Уклоняться от атак противника, утомляя, изматывая и раздражая его. Стремиться привести противника в невыгодную позицию, оставаясь в выгодной. В нападении и защите всегда видеть уязвимые места противника. В бросках эффективно использовать механизм рычага. Применять для удержания болевые захваты и замки. В случае необходимости применять удары по уязвимым точкам, добиваясь болевого шока. С другой стороны, принцип "наиболее результативного приложения силы", сформулированный Кано, содержал в себе много нового по сравнению с техническими достижениями мастеров дзю-дзюцу. "Принцип максимально эффективного использования тела и духа,- пишет Кано,- является основополагающим принципом, который направляет всю технику дзю-до. Однако в нем заключено нечто большее.
Тот же принцип может быть применен для исправления дефектов и совершенствования человеческого тела, для того чтобы сделать человека сильным, здоровым и приносящим пользу обществу. Это составляет суть физического воспитания. Данный принцип может быть использован и для улучшения питания, одежды, жилища, общественных отношений, способов делопроизводства, становясь, таким образом, школой жизни. Этот всеобъемлющий принцип я и называю дзю-до. Итак, дзю-до, в широком смысле слова, есть наука и методика тренировки тела и духа, равно как и урегулирования всех жизненных процессов". Сделав выбор, Кано не остановился на достигнутом. В свободное от тренировок время он неустанно штудировал биографии мастеров дзю-дзюцу, старинные дэнсё, посещал занятия в других школах, изучал, анализировал, сравнивал.
Человек новой формации, Кано легко перешагнул через барьеры средневекового консерватизма, запрещавшие самураю выход за пределы своего клана, своей школы, своей секты, делавшие его во всех отношениях рабом традиции. В исканиях и экспериментах Кано руководствовался сознанием общественной значимости воинских искусств, и особенно дзю-до, для поколения, которому предстояло, отказавшись от канона, создавать новую мораль и идеологию, адекватную новой эпохе. Но учение его, как доказывает история, не было узконациональным, призванным удовлетворять насущные нужды растущей империи,- оно было рассчитано на века и предназначено для людей Земли, а не государств и правительств. Вот как описывает сам профессор Кано свой путь к созданию нынешнего дзю-до: "Я изучал искусство дзю-дзюцу у многих знаменитых мастеров позднего феодализма, которые были еще живы в пору моей юности. Их наставления обладали большой ценностью, так как являлись результатом глубоких исследований и долговременных опытов.
Однако все эти наставления давались не в виде приложения к некоему всеобъемлющему принципу, но лишь как независимые изобретения отдельных специалистов. Обнаруживая различия в технике, я часто оказывался в затруднении, не зная, что здесь верно, а что нет, и чему следовать предпочтительнее. Такое положение привело меня к мысли о необходимости более тщательно изучить предмет. В результате я убедился, что, какова бы ни была цель, будь то нанесение удара в определенное место или проведение броска определенным способом, всегда должен существовать единый всеобъемлющий принцип, управляющий всей сферой, и этот принцип - оптимальное, наиболее эффективное использование духовной и физической энергии, направленное на достижение конкретной цели.
Сформулировав основополагающий принцип, я снова, под иным углом зрения, изучил разнообразные методы нападения и защиты, которые преподавались в то время и были в пределах моего досягания. Все их достоинства я сверял с данным принципом. Так я мог сохранить все те, что соответствовали найденному принципу, и устранить те, что ему не соответствовали..." Кано был первым из современных мастеров воинских искусств в Японии, кто начал применять к своим дисциплинам понятие До (Путь, или кардинальный принцип) в противоположность прежнему дзюцу (искусство, мастерство, метод) или гэй (искусство).
Различия между дзюцу и До, по крайней мере применительно к Японии, можно трактовать как мировоззренческую антиномию между изначальной установкой на прикладное действие, внешний эффект, с одной стороны, и внутреннее совершенствование, достижение этического идеала - с другой. Конечно, такое разграничение очень условно, ибо и в средневековье при буддийских храмах существовали школы, далекие от мирских интересов, и в наш век существует множество ответвлений дзю-до, айки-до, каратэ сугубо утилитарного характера.
Тем не менее для служилого самурая бу-дзюцу оставались прежде всего средством существования и гарантией безопасности на поле боя. Владение кулаком и мечом было вопросом жизни и смерти в бурную эпоху междоусобных войн. Что же касается нравственного воспитания, то ему уделялось ровно столько времени, сколько того требовал кодекс Буси-до, причем необходимым и достаточным считалось усвоение элементарных правил поведения. Преобладание практического аспекта над теоретическим было несомненно. В средние века обучение самурая различным видам бу-дзюцу проходило примерно так же, как и в кругу европейского рыцарства.