Бог научил Адама истинному языку — каждый звук в точности соответствовал каждому предмету, — поэтому Адам мог давать имена и названия всем растениям и животным мира. (В средневековой Англии верили, что младенец мальчик при рождении издает крик «А, А», что означает «Адам», а младенцы девочки кричат «Э, Э», что подразумевает «Ева»). Древние пророки Израиля прекрасно осознавали огромную силу кототама:  могучий боевой крик Иисуса Навина и его армии разрушил стены Иерихона (Нав. 6: 19). Некоторые иудейские каббалисты верили, что текст Торы настолько силен, что может наделить человека способностью создавать миры, поднимать мертвых и другими чудесными способностями.

 Мусульмане-суфии сочиняли мистические тексты, состоявшие исключительно из арабских кототама (схема Абджад (Abjad) — скрытый язык математической точности и эзотерического содержания). Также в исламе существует практика чтения вслух наизусть «Девяноста Девяти Имен Аллаха». Одно такое имя, например, Аль-Фатта, «Открыватель», — кототама, которая «открывает сердце человека и устраняет все преграды». Некоторые африканские племена, такие, как догоны, твердо верят в то, что речь сама по себе была первоначальным актом творения, они также считают фермерство, ткачество и занятия любовью выражениями этой речи.

 На Западе самый выдающийся пример принципа кототама встречается в начале Евангелия от Иоанна: «В начале было слово». Слово Logos (лат. verbum) богато значениями: «порядок», «модель», «проект», «соотношение», «oratio» (речь и членораздельное произношение), «причина», «принцип», «гармония межу противниками». Logos также можно перевести как «совершенное созвучие», одновременное и гармоничное сочетание звуков. В этом случае гармония айки реализуется как звуки речи и музыки.

 Звуки речи и музыки имеют целительный аспект, еще одно расширение принципов айки. Греческий философ и математик Пифагор в своей академии поощрял изучение «музыки сфер», начиная и заканчивая занятия песнями, которые, по его убеждению, могли излечить ментальные и физические недуги его учеников. В английском языке также есть выражение для обозначения идеального состояния «a sound mind in a sound body» (русский эквивалент «в здоровом теле здоровый дух»; sound — это и «здоровый», и «звук» — прим. перев.), которое подразумевает, что «настроенность ведет к целостности и силе».

 У индусов этот принцип выражался таким образом: «Что бы боги ни делали, они делают это посредством песни». (Коренные американцы верили в то же самое: «Великий Дух дал человечеству песни и барабанный бой, чтобы сохранять связь с Божественным Присутствием».) Звук, воплощенный в священном символе ОМ, дает материи форму и целостность. Все имеет свой голос. Творение идет от неуловимого к явному посредством звука (нада). Вариации в концентрации и длине излучаемых атомами волн порождают то, что люди ощущают как свет, объем, структуру. (Или, как сказал бы квантовый физик: «Вся материя — это вибрации».) В буддийских сутрах, которые начинаются с заявления: «И таким образом я услышал», состояние нирваны иногда определяется как гармоничное слияние всех первичных звуков: «Когда Будда появился, все животные с восторгом затрубили, заржали и замычали; все птицы от счастья защебетали в унисон; украшения мелодично зазвенели все вместе; а все музыкальные инструменты зазвучали как один».

 В древнем Тибете работа отождествлялась с песней. У тибетцев была определенная песня для каждого рода занятий — вспахивания, засевания, сбора урожая, молотьбы зерна, погрузки товара перед выездом на рынок, подсчета прибыли, разбивания камней, дорожных работ, строительства домов, шитья, ткачества и так далее. Очень мало что делалось без животворного присутствия песни.

Морихэй сформулировал свое понимание кототама в контексте своей собственной культуры. Он глубоко изучал науку звука, преподававшуюся в буддийской школе Сингон и синтоитской секте Омото-кё. Онисабуро Дэгути, соучредитель Омото-кё, говорил Морихэю: «Каждый человек — это живой храм, миниатюрная Вселенная. Если ты хочешь узнать истину небес и земли и постичь великий замысел творения, изучи богов, которые живут внутри тебя. Если ты искренен в своем намерении и чист сердцем, то сможешь на самом деле услышать звуки, поддерживающие творение».

 Морихэй сформулировал свое понимание кототама в контексте своей собственной культуры. Он глубоко изучал науку звука, преподававшуюся в буддийской школе Сингон и синтоитской секте Омото-кё. Онисабуро Дэгути, соучредитель Омото-кё, говорил Морихэю: «Каждый человек — это живой храм, миниатюрная Вселенная. Если ты хочешь узнать истину небес и земли и постичь великий замысел творения, изучи богов, которые живут внутри тебя. Если ты искренен в своем намерении и чист сердцем, то сможешь на самом деле услышать звуки, поддерживающие творение».

 После многих лет интенсивного обучения Морихэй представил своим ученикам собственное видение кототама. «Большой Взрыв» в схеме Морихэя — это слог СУ. Это точка творения, центр всего существования. Обычно азиатская мысль высшим семя-звуком предполагает А, но в некоторых системах, таких, например, как система Морихэя, СУ является более подходящим кандидатом на эту роль, поскольку СУ представляет собственно акт дыхания, а не просто акт открывания рта, как А. Морихэй следующим образом объяснял эволюцию Космоса:

Не было ни небес, ни Земли, ни Вселенной, только одно пустое пространство. В этой бескрайней пустоте неожиданно проявилась одна-единственная точка. Из этой точки спиралью вышли пар, дым и туман, образуя светящуюся сферу, и родилась кототама СУ. По мере того как СУ расширялась по кругу вверх и вниз, вправо и влево, начались природа и дыхание, чистые и незагрязненные. Дыхание развилось в жизнь, и появился звук. СУ — это «Слово», упомянутое в христианской Библии.

Морихэй, произносящий кототама О перед тренировкой. В этом случае Морихэй делает своим веером спиральные движения вверх и вниз, вправо и влево, произнося кототама на одной растянутой ноте. Он помещает свою левую руку на центральной точке своего тела, в том месте, где в человеке сосредоточено космическое семя-звук СУ. Эта практика, как говорил Морихэй, «зажигает кровь и создает свет, тепло и энергию».

В мифологии Синто СУ отождествляется с Амэ-но-минака-нуси-но-ками, «Богом-Правителем Священного Центра Небес». Из этой точки творения возникли две изначальные порождающие силы, именуемые в Синто таками-мусуби-но-ками и ками-но-мусуби-но-ками. В других системах эти две оси творения обозначаются такими терминами, как Шива-Шакти; ян-инь; огонь-вода; Отец-Небо — Мать-Земля; центробежная сила — центростремительная сила.

На микрокосмическом уровне Морихэй поместил СУ в центральной точке нашего существа. В утробе человеческая жизнь начинается с одной-единственной сферы, которая посредством взаимодействия двух порождающих сил проходит через все формы органической структуры, начиная с низшей (амеба) до высшей (мужчина или женщина). Это означает, что человек переживает опыт сознательного существования еще в утробе — факт, который большинство людей забывает ко времени своего рождения.

По мере того как СУ продолжает расширяться, появляется кототама У. Одновременно У разворачивается в кототама Ю и МУ, а дальше расширяется в кототама А-О-У-Э-И. Ю означает «существует», «нечто», «да»; слог МУ означает «не существует», «ничто», «нет». Объединенные вместе, они произносятся как УМУ, японское слово, обозначающее «рождение». Отсюда следует, что для появления жизни необходимо объединение физического и духовного; существование — это баланс формы (тела) и пустоты (души). А-О-У-Э-И — это кототама, вдыхающие в мир жизнь. Символизм каждой кототама можно коротко представить следующим образом:

А распространяется вверх. Означает актуализацию от атама (головы) до аси (стоп). А — первый среди звуков, прародитель всех букв, сосредоточен вокруг рта и горла.

О движется вниз, и напряжение между ним и А создает физические формы. Поэтому О идентифицируется с внешней стороной вещей, «оболочкой». О сосредоточено возле сердца.

У возвращается к себе, рождая, двигая, позволяя людям обрести жизнь. У рождается глубоко в животе.

Э расширяется и становится каналами, оболочкой и конечностями жизни. Э распространяется по всему телу.

И представляет собой жизненную силу. И мощно вибрирует и проецируется из тела наружу.

Из этих пяти гласных звуков возник весь остальной алфавит японского языка, вместе семьдесят пять звуков (расположенных в древнем порядке):

Эти звуки формируются в котоба, слова, содержащие реальное значение, и котомукэ, успокаивающую речь, приносящую мир.

Каким образом Морихэй на практике применял науку кототама? Морихэй большую часть утра проводил в уединении, практикуя кототама СУ и слушая вибрации А-О-У-Э-И. Перед самой тренировкой Морихэй, чтобы подготовиться, обычно использовал кототама О. Произнесенный со всей концентрацией тела и духа, звук О становится резонансом великого вселенского замысла. Морихэй чувствовал, что О и другие кототама приводят в действие скрытые силы Вселенной и даже дают человеку контроль над богами. (Кототама О часто произносится во время обрядов Синто, чтобы призвать богов, а японские рыбаки и ныряльщицы распевают О-О-О-О для того, чтобы успокоить штормящее море.)

Поскольку Морихэй мог демонстрировать невероятные способности, можно предположить, что он действительно задевал своими кототама правильные струны. Но как ученикам использовать эти жизненно важные элементы культуры Айкидо? Хотя Морихэй постоянно говорил о кототама, это оставалось лишь его личной практикой. Он считал себя единственным в Японии, кто по-настоящему практикует кототама, и не давал никаких реальных инструкций. Кототама — это нечто такое, что каждый человек должен открыть для себя сам  При этом может быть использован любой язык, поскольку в каждом человеческом языке есть действенные слова-духи.

Некоторые люди, вероятно, не согласятся с последним утверждением (включая самого Морихэя, который унаследовал культурно обусловленное тщеславие Омото-кё и был уверен в том, что звук  СУ встречается только в японском языке). Такого рода лингвистический провинциализм — «Наш язык самый лучший и самый прекрасный, с ним не сравнится ни один язык мира» — был (и по-прежнему остается) широко распространенным, но чем больше мы будем узнавать об универсальных аспектах слова-духа, тем сложнее будет серьезно отстаивать такие близорукие взгляды. Когда я сталкиваюсь с аргументами лингвистических пуристов, я люблю рассказывать одну тибетскую сказку:

Набожная, но неграмотная старая крестьянка посвятила себя уходу за боль-ными. Ее молитвы, плохо произнесенные и грамматически неправильные, тем не менее, оказывали умиротворяющее воздействие на всех больных, о которых она заботилась. Многие люди говорили, что ее молитвы полностью излечили их от болезней. Однажды старуху посетил ее сын, проведший много лет в отдленном монастыре и ставший невероятно ученым. Сын ужаснулся неправильной дикции и искаженному синтаксису своей матери и научил ее правильной структуре предложений и стандартной пунктуации молитв. После того как он уехал назад в монастырь, старуха возобновила свою благотворительную деятельность. Она довольно неловко пыталась правильно выговаривать слова молитв, но вскоре обнаружила, что при этом их целительные свойства исчезли. Тогда она снова вернулась к своим старым грубым, но искренним молитвам, и ее чудесные целительские способности вернулись.

Кототама — это не волшебная абракадабра и действует только тогда, когда ей сопутствуют искреннее отношение, подлинное сострадание и глубокая мудрость.

Еще один важный аспект кототама — это киай, боевой крик Айкидо. На физическом уровне киай представляет собой воодушевляющий крик, исходящий из живота, отражающий гармонизацию тела и сознания. На духовном уровне киай — это побуждающая сила, придающая форму твердому намерению и полной концентрации.  Внешний киай Морихэя внушал благоговейный ужас — его крики можно было услышать за милю, — в то время как его внутренний киай давал ему возможность нейтрализовать атаку еще до того, как она начиналась. Даже когда Морихэй был уже при смерти, его киай все равно оставался невероятно мощным. Несмотря на то что Морихэй был настолько слаб из-за своей последней болезни, что его приходилось нести вверх по лестнице, как только он входил в храмовую комнату и начинал чувствовать божественное присутствие, он гордо выпрямлялся во весь рост, расставлял руки в стороны и отбрасывал помогавших ему передвигаться учеников.

Киай составляет сущность всех японских искусств. Говорят, что мастер чайной церемонии Рикю настолько переполнялся киай во время церемонии, что даже самый искусный самурай не мог почувствовать у Рикю ни одного открытого для атаки места. Знатоки суси настаивают на том, что могут почувствовать, какой на вкус будет сырая рыба с рисом, по качеству киай в приветствии «Добро пожаловать», которое выкрикивает шеф-повар, когда клиент заходит в магазин. Коротко говоря, киай — это кототама энергии жизни.

Воплощение кототама на техническом уровне называется ямабико, «горное эхо». Морихэй часто представлял свое учение в форме поэзии стиля вака, которая является еще одной разновидностью кототама (можно проследить параллель в латинском cantare, означающем как «песню», так и «заклинание»). Относительно ямабико Морихэй пел:

Объедини себя

С небом и землей;

Стань в самом центре

С сердцем, воспринимающим

Поток горного эха.

Подобно тому как горное эхо вбирает в себя любой звук любого языка, произнесенный каким угодно образом, так же и техники Айкидо, выполненные на высшем уровне, дают человеку возможность среагировать, вобрать в себя и обратить вспять любой вызов, независимо от обстоятельств.