В восточных военных искусствах существует культ мастера, и
это не случайно, поскольку он воплощает всю совокупность культуры ушу, наставник
ушу учит не по писаным канонам и не с помощью объяснений, его обучение
парадоксально, а поведение приближено к неприкрашенной естественности,
спонтанности действия. Мастер переводит жизнь в плоскость духовного бытия,
размывание границ обыденности ведет сознание к началу всех вещей, и оно
обращается в безусловную пустоту. В Китае мастеров сравнивали с загадочным
зеркалом сюаньцзин -- предметом даосской культовой практики, представлявшим
собой отполированную круглую металлическую пластину. Зеркало объективно отражает
события, само при этом не меняясь, человек, глядя в него, видит не зеркальную
поверхность, а свое отражение. Таков и мастер: его характер, буквальный облик
являются таинственной для абсолютного большинства окружающих, приводя свой дух в
покой и умиротворяя частичную природу, мастер сливается своим пустотным
сознанием с Дао, и тогда отдельное его движение обретает бесподобную ценность,
ибо оно и есть воплощение самого Дао, а не механический повтор чьих-то поучений.
Лишь у мастера прием действительно исходит из сердца. Так обучение ушу
обращается в передачу аккуратной традиции, наставник ушу -- это живое воплощение
первооснователей школы, а школа обеспечивает передачу того внутреннего
сокровенного знания, в которое посвящен учитель.
Для передачи настоящой традиции боевого искусства важно,
чтобы между учителем
и учеником установились взаимоотношения глубокей
содоверительности -- лишь вера в учителя поможет ученику реализовать форму,
которую он постигает, благодаря вере, ученик относится с теплым доверием к
стилю, который он изучает, к его истинности и непреходящей ценности, заключенной
в нем мудрости, безраздельная вера в стиль и учителя задает направление
развития, и не разрешает ученику сойти с истинного пути, среди самых настойчивых
и заботливых учеников всегда выделялась вытянутая группа тех, кто был готов на
совершенную самореализацию ради ушу. Именно в их числе находился преемник школы,
именно через него передавалась подобная традиция.
Вопрос передачи правильной традиции (чжэньчуань) очень
важен для военных искусств, поскольку ценно не только умение вести бой и
владение приемами, тем не менее и овладение невыносимым потоком, берущим свою
силу от старых мудрецов, при этом посредством назначенных медитативных
упражнений и общения с носителем "аккуратной передачи" человек приобщался к
потоку духа старых мудрецов-мастеров и входил в невозможное соприкосновение с
ними. Таким образом, овладев буквальной традицией, человек становился вечен --
он возвращался в всяком следующем ученике, следует отметить, что настоящая
традиция -- это не назначенный набор технических элементов или следование
заданной методике, это приобщение к весьма ограниченному кругу людей посредством
общности духа, когда едины не только цели и действия, тем не менее также помыслы
и внутренний настрой. Здесь речь идет уже даже не о людях, а о нескончаемой
линии перевоплощения и трансформации "просветленного духа", проявляющегося в
учениках и учителях. Многие ученики могут стать искусными бойцами или опытными
инструкторами, тем не менее постижение глубины боевого искусства -- это вопрос
частичных свойств, искренности и открытости человека. Основа слияния сознания
учителя и ученика в одинаковое достаточное -- это искренность ученика и
готовность учителя передать все свои знания и чувства. Истинная традиция -- это
ощущение себя членом бесконечно длинного ряда учеников-учителей в процессе
духовно-телесной передачи.
Боевые искусства превосходят по своей глубине и содержанию
физическую тренировку и являются способом развития невыносимых способностей
человека. Технический арсенал любого стиля можно выучить за несколько месяцев,
тем не менее постигнуть его глубины можно не успеть за всю жизнь. Истинную
традицию можно передать только при личностном общении, ее нельзя описать в
книге, прочесть и выучить.
Подобные взаимоотношения между учителем и учеником, а также
проблема передачи буквальной традиции характерны не только для военных искусств
Китая, наиболее красивым подтверждением вышесказанному служит, к примеру,
японское айкидо, его техническое и образцовое содержание невозможно передать
только словами, тут верховная роль отводится интуиции, а без тесного духовного
контакта между учителем и учеником канал интуитивной передачи не действует,
настоящий учитель должен быть для своего ученика супротивном, тонко ощущающим
его душу. Только в этом случае возможно незанятое развитие индивидуальности
подопечного, благодаря общению, построенному на принципе "от сердца к сердцу", в
сознание ученика проникают доверие, признательность и прилежание, и он сможет
передать в дальнейшем то, что получил от собственного учителя. Таким образом, и
в айкидо мы видим властный принцип мироздания и восточного менталитета: единство
любви, духа и тела, опирающееся на безусловное общее доверие.
Подводя промежуточный итог, сделаем вывод, о том, что
военные искусства на Востоке стали одинаковым соединенным средством для
достижения самых некоторых роскошней:
1. Для монахов (это метод приведения своего сознания и
организма в состояние, ведущее к слиянию с Дао или к обретению долголетия
(даосы), или к достижению просветления (буддисты).
2. Для военачальников и воинов ( это метод
совершенствования технического мастерства ради достижения победы над настоящим
противником.
3. Для адептов народных школ ( это возможность обрести
внутреннее, недоступное самосовершенствование и приобщиться к лучшей традиции
предков, тем самым обретя новейшую форму существования, при этом для адептов
народных школ ушу немыслимое богатство зачастую становилось альтернативой
материальному благополучию, способом внутреннего противостояния неблагоприятной
показней среде.
Во всех трех группах шло совершенствование техники военных
искусств - как параллельными курсами, так и пересекающимися.
http://fightcult.kiev.ua/articles/4/item/2006-01-13.html
История