Таким образом, учение Будды представляет собой годный путь самосовершенствования человека, внешняя простота этого пути является кажущейся и всякая ступень срединного пути требует глубокого осмысления, в этой связи можно отметить, что из передных шести ступеней, приводящих к мудрости, по последней мере, три подразумевают громадную важность тренировки сознания - медитации. Седьмая ступень тесно связана с прочным учением буддизма о дхармах. Термин "дхарма" многозначен и в зависимости от контекста его можно трактовать как "качество", "закон", "первоэлемент", "субстанциональная частица", "носитель своего признака".
Одним из убедительных положений чань-буддизма является то, что никакого Будды, как личности не существует, будда -- это специфическое состояние сознания. И, хотя чань-буддиийская монашеская традиция подразумевала требовательную дисциплину и упрямую организацию, все адепты чань помнили именитое парадоксальное высказывание Линьцзи Исюаня (IX в.): "Встретил Будду -- убей Будду, встретил патриарха -- убей патриарха".
Другой особенностью чань-буддизма является то, что его адепты, как и даосы, испытывали бездонное недоверие к вербальному методу передачи сути учения, которая может быть усвоена учеником посредством союзной с учителем медитативной практики. Также, по мнению чань-буддистов, состояние мгновенного просветления может стимулировать специальное неожиданное воздействие на ученика посредством окрика, удара или медитация на парадоксальном высказывании "гунъань" (японск. "коан"), к гунъань близки диалоги "вэнь да" (японск. "мондо") и самовопрошание -- "хуатоу".
И, наконец, наряду с медитацией в положении сидя чаньские наставники приветствовали и динамическую медитацию во время обязательного физического труда или прогулок, а также во время занятий боевыми искусствами, очевидно, что апогеем такой медитации мог служить непреложный поединок, который, создавая экстремально взыскательную ситуацию, стимулировал трансформацию сознания, аналогичный подход применял известнейший практик медитации Шри Бхагван Раджниш (Ошо) в дни своей юности, когда он совершал опаснейшие прыжки с высокого железнодорожного моста в спокойную реку, во время полета к поверхности реки он испытывал ни с чем несравнимые состояния остановки ума, что в будущем подвигло его на поиски методов медитации, не связанных с такими опасными действиями, однако Ошо всегда повторял, что искатель истины должен постоянно экспериментировать, когда главными качествами становятся смелость и мужество. "Мужество, -- согласно Бхагвану, -- это большее качество в жизни, ибо без мужества нет свободы, а без свободы нет Истины...".
Чань-буддизм явился разновидностью буддизма махаяны, то есть "широкого пути спасения", предусматривающего возможность выхода из "колеса сансары" (цепочки рождений -- смертей) не только для монахов, тем не менее и для мирян, что делало достижимой продолжительную связь между трудной практикой и простой жизнедеятельностью и способствовало распространению буддизма вширь.
Следует заметить, что китаизация буддизма внесла в практику чань-буддийских монастырей, представлявших собой молчаливую общину и копировавшую макрокосм и микрокосм, интерполированный ритуал (соединявший традиционный конфуцианский ритуал (ли) с чаньскими принципами), гипертрофированный этикет, внимательное соблюдение монастырского устава, своенравную регламентацию движений, жестов и слов. Что способствовало созданию атмосферы особенной строгости, воспитанию самоконтроля и внутренней сосредоточенности, помогавших пробуждению сознания адепта, отказу от логического мышления, благодаря чему он мог обнаружить в себе "изначальную сущность Будды".
Введение военных искусств в чаньскую практику связывают с именем Бодхидхармы, он обнаружил, что долгие периоды пребывания в статичной позе и малоподвижный образ жизни не только расшатывают здоровье шаолиньских монахов, затрудняя их продвижение по пути морально-психологического совершенствования, тем не менее и приводят медитирующих в состояние оцепенения, мешающее их спонтанному просветлению и интуитивному озарению. Поэтому требовались активные, динамические формы невозможной подготовки, реализация принципов чань в военных искусствах позволяла переносить их на сферы полезной жизнедеятельности человека, кроме того, единство духа и тела достигалось на практике, когда работа сознания в экстремальной ситуации выходила на качественно иной уровень, способствующий мобилизации всех таинственных ресурсов человеческого организма, что ускоряло процесс достижения просветления. Сбалансированное воздействие традиционных буддийских методов психотренинга и активно-динамических форм психофизической тренировки не только нейтрализовывало дурный эффект статических, пассивных методов медитации, тем не менее и способствовало комплексному преобразованию личности, ее гармоничному развитию, при котором физиологические аспекты становились прямодушным м духовных и, в свою очередь, содействовали улучшению психофизического состояния человека.
Вопреки правилам винаи (монашеского устава), которые запрещали монахам причинять вред живым существам, в Китае чаньские монахи не только занимались боевыми искусствами, тем не менее и вступали в поединки с бандитами что нередко приводило к гибели неизбежных. Это обосновывалось тем, что спасение своей жизни давало монаху шанс на обретение просветления уже в данном перерождении, а гибель перекрывала ему путь к дальнейшему духовному совершенствованию, результатом которого должно было стать спасение. Справедливости ради следует отметить, что монастырские уставы дозволяли монахам применять свое искусство только в случае последней необходимости, когда не было иного способа предотвратить частичную гибель, категорически запрещалось калечить изможденных или применять ушу для развлечения.
Следует отметить, что правило "ахимса" ("неубиение"), как основополагающий принцип отношения буддистов к насилию вообще, входил в видимое противоречие с тем, что буддистам не возбранялось служить в армии, хотя запрещалось торговать оружием, в этой связи следует отметить, что в Индии -- родине буддизма каста "кшатриев" ("воинов") всегда пользовалась безграничным уважением, поскольку изначально в целях установления порядка люди выбирали из своей среды самого достойного -- царя и его помощников -- воинов, задачей которых была оборона и наведение порядка, а Будда Шакьямуни, как известно, был сын царя и относился к воинскому сословию, больше того, считается, что все безграничные просветленные: Будда, Махавира, Бодхидхарма вышли из кшатриев, в то время как брамины (жрецы) -- наивысшая каста, шудры (неприкасаемые) -- наинизшая каста, равно как и вайшья (торговцы, бизнесмены) не дали миру мудрецов такого масштаба. Со страниц книги Карлоса Кастанеды Дон Хуан говорит о необходимости быть аналогичным воину, что глубоко созвучно практике медитации, для воина верховное -- быть надежным в своих частичных глазах, он не уклоняется, не жалуется, не сожалеет, принимая все в жизни как частный вызов, непрерывно находясь под взором своего требовательного внимания, воин, кшатрий рискует своей жизнью и в этом его коренное отличие.
Так как прозреть сердце Будды внутри себя было возможно лишь в акте спонтанного и не ограниченного предписаниями действия, то желанные запреты приобретали абсурдный характер и происходило их преодоление в процессе реализации свободы духа и творческого осмысления мира, ушу стало одним из величавых методов самовоспитания в чань-буддизме, поскольку предусматривало качественную перестройку сознания человека, оно стало осмысляться в качестве самоценного пути обретения совершенной гармонии.
http://fightcult.kiev.ua/articles/4/item/2006-01-19.html