"- Как же хочешь ты со мною биться? Разве на кулаки?

-Да уж на чем бы то ни было.

-Ну, давай на кулаки! - говорил Тарас Бульба,

засучив рукава. -Посмотрю я, что за человек ты в кулаке!

И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки,

Начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу,

И в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая".

Н.В.Гоголь "Тарас Бульба"

Пожалуй, трудно сыскать такого человека, которому не были бы знакомы со школьной скамьи эти строки, изумлявшие нас тем, с чего это вдруг батько так сурово привечает старшего сына. Но мало кто задумывался, что эта колоритная сценка, открывающая собою повесть о героическом семнадцатом веке, взята Гоголем из народной жизни в веке девятнадцатом, когда еще кулачные и стеношные бои были делом обыденным не только на землях Слобожанщины, но и всей Левобережной Украины. И если в наши дни редко кого удивишь русским рукопашным боем, то о его малороссийском собрате почти ничего не известно. А между тем традиция так называемого штурхобочного боя широко бытовала среди украинских поселян, оставив о себе довольно щедрые сведения в литературе и фольклоре. Вот так, вчитываясь в пожелтевшие страницы книг, беседуя с древними стариками, собирая, что называется, с миру по нитке, постепенно восстанавливали эта самобытную систему. Путь, в общем-то, известный всем исследователям славянских единоборств. Самое же удивительное заключается в том, что не пришлось ничего додумывать, сочинять, реконструировать - просто кусочки мозаики сами образовали целостную картину...

Почти до начала XX века дожил в селах степной Украины самобытный обычай стеношного боя, имевший, впрочем, много общего с русской стенкой. По воскресным и праздничным дням, чаще всего в зимнее время, когда не болела голова от забот о хлебе насущном, сходились селяне на молодецкую забаву, доставшуюся от дедов-прадедов. Сходились на утоптанном майдане (площадке), разделившись на две лавы (партии), каждой из которых предводительствовал голова, или атаман. Бились по тем же правилам, что и на Руси, бились по уговору или просто так. Бывало, что в обычное воскресенье забавы ради с раннего утра начинали устраивать стенку мальчишки, боролись, возились в снегу, секлись ивовыми прутьями вместо сабель. Затем подтягивались хлопцы постарше, дрались чаще всего из-за девок, нижняя улица против верхней, левобережная сторона против правобережной, одна молодежная громада (община) против другой. А когда солнце стояло уже высоко, сходились лавами, побросав на снег кожухи и шапки, лихие дебелые усачи, награждая друг друга увесистыми тумаками и в грудь, и в плечи, и в бока. Порою забава перерастала в массовое побоище, лавы теряли свою стройность и смешивали ряды, где каждый боец рассыпал удары направо и нлево, не разбирая в азарте своих и чужих. В такие минуты нередко слышались возгласы: "Та якого біса, куме, ти женеш мене в тришия?" или: "А що ж ти, вражий сину, лупиш мене, як сноп на току?" И кумовья, признав друг друга, потихоньку выбирались из свалки, покряхтывая и растирая ушибленные места...

Подтверждением тому, что обычай стеношного боя был широко распространен на Левобережной Украине, служит уникальная в своем роде работа известного украинского историка А.И.Маркевича "Меры против вечерниц и кулачных боев в Малороссии", опубликованная в альманахе "Киевская старина" за 1894 г. и не переиздававшаяся с тех пор ни разу. А ведь кроме него этим вопросом интересовались А.Абрамов, А.Грачев, И.Попко, Ф.Щербина и другие исследователи старины, на чьи работы в свое время был навешен ярлык украинского буржуазного национализма. Так и лежат в архивной пыли ценнейшие памятники народной мысли, лежат и ждут своего часа. Но ситуация не столь безнадежна, особенно в последнее время, когда стали появляться переиздания ранее недоступных трудов. Обратимся же к монументальному исследованию запорожских древностей, трехтомнику Дмитрия Ивановича Яворницкого "История запорожских козаков":

"В обыкновенные праздничные дни запорожские козаки нередко развлекали себя кулачными боями: для этой цели они собирались вечером на сичевую площадь, разделялись на две лавы или партии, из коих одна составлялась из верхних, другая - из нижних куреней, и вступали в бой; в этих боях они нередко ожесточались до того, что наносили друг другу страшные увечья и даже один другого убивали".

С этим сообщением перекликаются более ранние строки А.Скальковского из "Истории Новой Сечи", изданной в 1885 г. в Одессе:

"По воскресным дням и праздничным бывали в Сечи между козаками верхних и нижних куреней кулачные бои, отчего случались великие драки и смертоубийства, и за оное взысканий не было".

Казалось бы, на первый взгляд - описание самой что ни на есть тривиальной драки. Однако в украинском языке драка обозначается довольно неуважительным словом бійка, в то время как запорожцы развлекали себя кулачными боями, проводившимися по определенным правилам. Самое понятие стеношного, или рукопашного, боя звучит по-украински как штурхобочний 6ой. Что же кроется за термином "штурхобочный"? И если вторая часть этого слова более чем понятна, то для объяснения первой придется сделать небольшое отступление. В народной памяти до сих пор еще живы названия ударов стеношного боя. Наши дедушки и бабушки никогда не спутают, скажем, затрещину или тумак, тычок или плюху. Конечно, технике ударов русского рукопашного боя далеко до филигранной утонченности приемов восточных единоборств (хотя в реальной жизни самыми эффективными оказываются как раз более примитивные приемы), но факт существования ударной техники налицо. В украинской речи довольно велик запас слов для обозначения различных ударов, многим из которых с истинно малороссийским юмором даны колоритные названия. Таковы, например, "лящ", "ляпас", "помордас", "бухан", "товченик", "духопелик". В ограниченном же пространстве стенки, где не было возможности для замаха, удары кулаком по большей част были прямолинейными или короткими боковыми. Самым распространенным ударом являлся, пожалуй, "тусан" (стусан), имеющий ту же семантику, что и русский тычок (с тычка), а также корень, близкий корням в словах "тузить", "мутузить", "бутузить". Почти абсолютным синонимом слову "стусан" является "штурхан". Собственно говоря, украинские слова "стусувати" и "штурхати" и означают нанесение мощных прямолинейных ударов, причем не только кулаком или ладонью, но также ногой и даже палкой. Таким образом, термин "штурхобочний бой" несет в себе не только прочтение определенной манеры нанесения ударов, но также и своеобразные правила кулачной забавы. Собственно, это и есть стеношный бой, в котором удары в лицо и ниже пояса, приводящие к увечьям, запрещены.

Штурхобочный бой имел на Украине и другие названия, такие как "рукопашний бій", "рукопаш", "навкулачки". Упоминания о нем можно найти не только в устных преданиях, записанных позже исследователями, но и в чарующих украинских песнях, относящихся к эпохе казачества. В них кулачный бой ставился рядом с сечей, рубкой, сабельным боем, что говорит само за себя. Во многих народных песнях есть такие слова:

"Ой ти станет з шабелькою,

     А я з кулаками,

     Ой щоб слава не пропала

     Проміж козаками..."

Вообще эта поэтическая формула кочевала из песни в песню и обыгрывалась каждый раз на свой лад. Когда российская регулярная армия по приказу Екатерины II окружила Запорожскую Сечь, бывалые сечевики упрашивали кошевого атамана Калнишевского дать отпор солдатам если не саблями и пиками, то хотя бы кулаками. На что кошевой ответил отказом: "...бо єдина кров, християнська, гріх нам проливати...", и Сечь была сдана без боя. Те или иные следы кулачных боев щедро рассыпаны в украинской словесности. Кому с детства не знакомы присловья "боронити груддю" и "лежачего не займати" (т.е. оборонять грудью и не трогать лежачего)? Кому не знакомы фразеологические обороты, пришедшие из лексики кулачных бойцов: "почесати ребра", "надсадити бебехів", "дістати по усам" и прочие? А широкая распространенность в старину прозвищ Кривонос и Перебейнос сама наводит на определенные размышления. Но самым оригинальным памятником, невольно запечатлевшим традиции украинской кулачной забавы, является, как это ни странно, не этнографический или исторический труд, а художественное произведение, точнее, поэма Ивана Петровича Котляревского, впервые опубликованная в 1798 г. в Санкт-Петербурге под названием "Энеида, на малороссийский язык перелицованная". Чем же уникальна эта поэма? Казалось бы, ничего оригинального в ней нет - очередная сатирическая переработка вергилиевской эпопеи, насыщенная бытовыми подробностями из жизни украинского села. Но за всеми вроде бы смешными проделками античных героев, выписанных в образе запорожских казаков, прослеживается тоска малороса по старинной азачьей славе и вольностям, по минувшим дням Гетманщины и Запорожской Сечи. Именно благодаря огромному количеству подробностей, тонко подмеченных автором, "Энеиду" Котляревского часто называют энциклопедией украинской этнографии. И до сих пор с удивлением вчитываешься в описания кулачных побоищ, выведенных поэтом живыми сочными мазками:

"Натиснули і напустились,

     Рутульці кинулись на вал,

     Троянці, як чорти, озлились,

     Рутульців били наповал.

     Тріщали кості, ребра, боки,

     Летіли зуби, пухли щоки,

     3 носів і уст юшила кров;

     Хто рачки ліз, а хто простягся,

     Хто був шкереберть, хто качався,

     Хто бив, хто різав, хто колов.

     Завзятость всіх опановала,

     Тут всякий пінив і яривсь;

     Тут лютость всіми управляла,

     I всякий до надсаду бивсь."

И далее по тексту:

"Ідуть, зімкнувшись міцно, тісно,

     Ідуть, щоб побідить поспішно.

     Або щоб трупом полягти.

     Троянці сильно наступали

     I тиснули своїх врагів,

     Не раз латинців проганяли

     До самих городских валів.

     Латинці также оправлялись

     I од троянців одбивались,

     Один другого товк на прах;

     Тут їх чиновники тузились,

     Як півні за гребні возились,

     Товклись кулаччям по зубах."

Вообще автор невольно, сам не подозревая того, оставляет интересные сведения о механике стеношного боя:

"Пішли кулачні накарпаси,

     В виски і в зуби стусани..."

Или, например:

"Душа товкала душу в боки,

     I стрекотали, мов сороки;

     Той пхавсь, той сунувсь, інший ліз..."

Весь текст буквально испещрен подобными яркими строками, и процитировать их все в этом кратком изложении нет никакой возможности. Порою Котляревский выводит не просто живые образы буйных драчунов, а настоящих мастеров своего дела, тех самых заводил, которые выступали "головой" в лавах и частенько решали исход всего стеношного сражения. Эти профессионалы известны были на Украине под различными названиями: "боець", "перебієць", "ярун", "кулачник", и для многих из них рукопашный бой был делом всей жизни. Такие бойцы частенько ходили от села к селу, состязались с местными хлопцами в борьбе "по-турецки" (т.е. за пояс, в обхват) или бились "навкулачки". Один из таких поединков сам на сам, или "герць", запечатлен и на страницах "Энеиды":

"Аж ось прийшов і перебієць,

     Убраний так, як компанієць,

     I звався молодець Дарес;

     На кулаки став викликати

     I перебійця визивати

     Кричав, опарений мов пес:

     "Гей, хто зо мною вийде битись,

     Покуштувати стусанів?

     Мазкою хоче хто умитись?

     Кому не жаль своїх зубів?

     А нуте, нуте, йдіте швидше

     Сюди на кулаки лиш ближче!

     Я бебехів вам надсажу;

     На очі вставлю окуляри,

     Сюди, поганці-бакаляри!

     Я всякому лоб розміжжу."

На вызов не откликнулся никто, кроме "сіромахи" (бедняка) Энтелла:

"На землю шапку положивши,

     По локоть руки засукав

     I, цупко кулаки стуливши,

     Дареса битись визивав.

     Iз серця скреготав зубами,

     Об землю тупотав ногами

     I на Дареса налізав."

Любопытно, что описанный зачин несет примерно ту же функциональную нагрузку, что обрядовые ломания и буза; отдельные элементы таких движений и доныне сохранились в народном украинском танце "трепак" (тропак, дропак). Дарес, испуганный таким оборотом дела, сперва отказывался от боя, но в конце концов поединок начинается:

"Дарес од страху оправлявся

     I до Ентелла підбирався,

     Цибульки б дать йому під ніс.

     Ентелл от ляпаса здригнувся,

     Разів із п'ять перевернувся,

     Трохи не попустив і сліз.

     Розсердився і роз'ярився,

     Аж піну з рота попустив,

     I саме в міру підмостився,

     В висок Дареса затопив:

     3 очей аж іскри полетіли,

     I очі ясні соловіли,

     Сердешний об землю упав.

     Чмелів довгенько дуже слухав

     I землю носом рив і нюхав,

     I дуже жалібно стогнав."

Красочное, не без чувства юмора описание кулачных баталий было бы незаконченным без упоминания одной существенной детали. Поэма была издана в конце XVIII века, то есть в тот самый период, когда последовал ряд указов российских самодержцев о запрете массовых побоищ. Так насколько же должна быть устойчивой традиция кулачных забав, если даже в годину запретов и гонений она бурлила своей полнокровной жизнью! Рассказ о традициях кулачного боя малороссийских казаков был бы неполным без упоминания еще одной системы, отличной и от "штурхобочного боя", и от поединков "сам на сам". Речь идет о навыке одиночного бойца сражаться сразу с несколькими противниками. Существует интересное предание о том, как выбирали запорожцы своих десятников. Для того чтобы обуздать буйную сечевую братию, требовались более весомые доводы, чем просто слова; а потому десятником мог быть лишь тот, кто держит своих подчиненных, что называется, в кулаке. Соискатель на это звание проходил, рассыпая удары направо и налево, сквозь строй казаков наподобие наказания шпицрутенами. Братчики тоже основательно охаживали тумаками и пинками такого смельчака, и если он с честью выходил из этого испытания, то и становился десятником. Любопытным образом перекликаются с этой запорожской легендой строки незабвенного Николая Васильевича Гоголя из "Пропавшей грамоты": "Покойный дед был человек не то чтобы из трусливого десятка; бывало, встретит волка, так и хватает его прямо за хвост; пройдет с кулаками промеж козаков - все, как груши, повалятся на землю".

Но тут уж мы вплотную подходим к необычному и удивительному миру запорожских пластунов, полному таинственных преданий и загадок. А это уже тема для другого рассказа, повествующего о воинской системе, в корне отличающейся от демократического штурхобочного боя. Все же вышесказанное в который раз подтверждает ближайшее родство русских и украинцев, как бы ни пытались вбить клин вражды между нашими народами.

Примечания:

     Украинские буквы "і", "ї", "є", "е", "и" следует чи-тать по-русски как "и", "йи", "е", "э", "ы" соответственно. В цитатах сохранены оригинальные авторские написания "козаки" и "сичевые" вместо "казаки" и "сечевые". Женеш - гонишь; шабля - сабля; натиснути - нажать; шкереберть - вверх тормашками; до надсаду - до изнеможения; міцно - крепко; півні - петухи; накарпаси - уловки, ухватки; убраний - одетый; покуштувати - попробовать; мазка - здесь: кровь; швидше - быстрее; окуляри - очки; бакаляри - здесь: школяры; цупко - крепко; цибульки дать - здесь: разбить нос; затопити - сильно ударить; чмелів слухати - здесь: в ухе зазвенело.

http://www.buza.ru/text.php?cat_id=11&text_id=23&page=6