Любое изучение внутренних факторов буджитсу (обычно определяемых как эзотерические и трудные для восприятия) было бы неполным без рассмотрения их проявлений в тех дисциплинах боя, которые, как считается, произошли от древних искусств боя, практиковавшихся буджин феодальной Японии. Среди этих производных мы видим такие искусства как дзюдо, айкидо, каратэ, завоевывающие в наше время все большую популярность (дзюдо даже было включено в программу Олимпийских игр 1964 г. в Токио и 1972 г. в Мюнхене). Харагеи, как.мы увидим, упоминалось еще в самых древних рукописях этих школ и оказало большое влияние (а в некоторых случаях - и определяющее) на соответствующие методологии теории и практики, особенно на высших уровнях обучения.

Большинство книг и трактатов, посвященных современной дисциплине Мастера Кано, не могут похвастаться обилием ссылок на концепцию хара (более специфически обозначаемую в дзюдо как сейка-танден, танден или тан) или концепцию ки (часто называемую каики), объединенных в унифицированную доктрину харагеи. Дзюдо, однако, также основано (по крайней мере, на высших уровнях обучения) на доктрине харагеи и ее системе абдоминальной централизации, как главной предпосылки психической стабильности, контроля и силы. Мастер Кано часто и открыто признавал свою приверженность древним школам джиу-джитсу, многие мастера которых знали и умели применять на практике искусство харагеи. Среди таких школ наибольшим влиянием, по-видимому, пользовалась древняя Кито рю - ее кошики-но-ката, или «древние установочные упражнения», и сегодня используются наиболее талантливыми учениками дзюдо. Среди других упражнений, особенно ценимых Мастером Кано и сохранившихся в его тренировочной системе, были плавные итсутсуно-ката, или «формы пяти», которые он выполнял вместе со знаменитыми джиу-но-ката, или «упражнениями гибкости», для развития того, что называется наи-ки, то есть «внутренней энергии» (Леггет, 13). Подобное использование внутренних факторов дзюдо Мастер Кано называл жизненно необходимым (Леггет, 120).

Еще в самсом начале двадцатого столетия Харрисон отмечал особую ценность харагеи для дзюдо после своих бесед и тренировок с несколькими учителями дзюдо того периода. Сумитомо Арима («автор базовой работы по этому вопросу» дзюдо, которую часто цитирует Харрисон) очень настойчиво подчеркивал особую значимость хара или танден. Этот учитель, как и многие его современники, рассматривал хара как «центр жизни», а в дзюдо - как «центр тяжести всего тела», который «расположен в нижней части живота приблизительно в двух дюймах ниже пупка». Со всей определенностью Сумитомо утверждал, что хара является фундаментальным Центром слияния («концентрируйте вашу силу в танден!») и бесперебойно функционирующим Центром координированной энергии («выпускайте всю вашу силу из живота!»), и повторял, что «сидя, стоя или двигаясь, вы должны постоянно осознавать и чувствовать силу, которой полон ваш живот» (Харрисон, 105).

Тот же автор рассказывает и о впечатлениях западного обладателя черного пояса (что в то время соответствовало третьему дану), мистера Р.И. Уэста, который был посвящен в таинства харагеи инструкторами дзюдо высших рангов, с убедительностью доказавших свой профессионализм в использовании хара как Центра силы (ки) и приятно удивленных интересом мистера Уэста к этому «эзотерическому» аспекту искусства Мастера Кано, которым даже в Японии владели «единицы». Сравнительно простую демонстрацию абдоминальной стабильности, напоминающую упражнение концентрированного высвобождения энергии, обычное в практике айкидо (кокью-доса), устроил мистеру Уэсту Нанго Джиро, племянник Мастера Кано, бывший в свое время одним из первых учеников своего дяди. Этот учитель «выразил удивление» осведомленностью мистера Уэста о существовании хара.

Он сказал, что, хотя это и не является частью тренировочной программы Колледжа Дзюдо, он, тем не менее, продемонстрирует мне эффективность этого принципа. Мы разулись и сели на колени на пол лицом друг к другу. В то время я весил 175 фунтов и считал себя достаточно сильным. Он весил около 130 фунтов и был уже стар. Каждый из нас упер свою правую руку в грудь другому. Толкая его в грудь, я должен был попытаться опрокинуть его на спину. Я надавил сильно, затем еще сильнее, затем - изо всех сил. Он не пошевелился. Потом он толкнул меня, и я повалился назад. После этого он сказал, что так можно сделать только силой, сосредоточенной в тан-ден (Харрисон, 127-128).

Тот же инструктор, тренируясь с мистером Уэстом на матах школь Кодокан и намеренно пользуясь жара как Центром вертикальной стабильности, смог нейтрализовать все техники бросков не только блестящим применением уходов, но и простым концентрированием силы живота.

Ярким примером активного ведения боя была демонстрация харагеи в действии, устроенная Матсуура, еще одним выдающимся инструктором стиля Кодокан.

Сидя на коленях спиной ко мне и сложив руки, он освободил свой разум от всех мыслей. Смысл эксперимента заключался в том, чтобы я находился у него за спиной столько времени, сколько пожелаю. Затем со всей скоростью и силой, на которую способен, я должен был схватить его за горло и повалить на спину. Я потел и мучился, наверное, две или три минуты, стараясь не шелохнуться. Затем со всей силой и скоростью я бросился на него. В следующее мгновение я, ничего не понимая, уже лежал перед ним на спине. Он объяснил, что его действие не было осознанным, оно само по себе возникло из центра непроизвольного контроля, из танден или второго мозга. Этим приемам не обучают в Колледже Дзюдо (Харрисон, 127).

Функциональные эффекты внутренней централизации и координацш в дзюдо базировались на психической независимости, силе действия ши противодействия, гибкости и стабильности. Мастер Кано знал о негатив ном воздействии закрепощения сознания на координацию и часто исполь зовал хитроумные психологические трюки для «разблокировки» сознания своих учеников, когда тем не удавалось правильно выполнить технику.

Одним из результатов интенсивных тренировок харагеи для целей боя отмечаемым многими специалистами дзюдо, является способность человека сохранять в условиях боя вертикальную стабильность, особенно в противостоянии техникам бросков, и этот результат представляется наиболее легко достижимым. Вот что пишет об этом Леггет:

Чувство равновесия у большинства людей развито чрезвычайно слабо: они пытаются соотнести себя с предполагаемыми вертикальными и горизонтальными линиями окружающих их предметов. В Японии проводились эксперименты, в которых человеку требовалось сохранить вертикальное положение, находясь внутри палатки с вертикальным расположением полос. Когда стены палатки начинали смещаться, нетренированный человек неизбежно терял равновесие, поскольку разрушались его визуальные ориентиры, а специалист дзюдо, обладающий «внутренним чувством» равновесия, уверенно и прочно стоял даже на одной ноге (Леггет, 8-10).

Гибкость, или естественность движений и действий, являющаяся еще одним результатом правильной внутренней централизации, часто рассматривается как следствие состояния расслабленности - хотя по поводу этого термина в доктрине нет единства мнений, поскольку обычно под ним подразумевается пассивность, леность или отсутствие контроля. По определению Леггета, «расслабленность» в дзюдо, означает отсутствие излишнего напряжения.

Специальные упражнения абдоминального дыхания, выполняемые самыми разнообразными способами (все, однако, с концентрацией в области пупка), рассматриваются как самый верный метод развития тех внутренних факторов, которые необходимы для практики дзюдо. В классическом тексте «Дзюдо Тайсен Року*, считающемся многими Библией дзюдо, «записано, что «дыхание должно сочетаться с его правильным местоположением» - и вдох, и выдох должны ощущаться проходящими через точку ниже пупка» («Дзюдо Кодокан», сентябрь, 1958 г.). Точные инструкции даются и в отношении правильного абдоминального дыхания в бою. И все эти инструкции, как будет видно ниже, основаны на методологическом наследии тех школ джиу-джитсу, из которых возникло дзюдо: «В Итторю Бун-шо («Записки школы Итто») дается следующий совет: «Атакуйте противника в соответствии с его дыханием, внимательно следите, когда предоста-вится наиболее благоприятная возможность». Однако в источнике не указывается, идет речь о вдохе или о выдохе» ("Дзюдо Кодокан", сентябрь, 1958 г.). Полемика по поводу роли каждой из фаз дыхания в любой конкретный момент боя продолжается. Почти каждый специалист соглашается с тем, что абдоминальное дыхание увеличивает силу тела и активирует его Центр координированной энергии. Некоторые авторы предостерегают от вдохов в момент атаки, контратаки или отражения атаки противника, рекомендуя в таких ситуациях совершать резкий выдох. Такой совет, естественно, применим в быстро меняющихся обстоятельствах боя, когда все силы тела (физические, психические и функциональные) объединяются в одном динамичном слиянии, часто выражающемся в координированном крике (киай). Мастер Мифуне, вероятно, был согласен с такой точкой зрения, когда писал, что «атака должна проводиться в момент выдоха воздуха, который вы только что вдохнули». Предпочтение, отдаваемое мнению о выдохе в момент произведения какого-либо действия, связывает дзюдо (равно как и другие второстепенные боевые искусства) со специализированным искусством киай, которое сделало выдох (производимый с криком) вектором силы и оружием, часто используемым в бою на правах самостоятельного.

Мифуне Кьюзо из школы дзюдо Кодокан основывал свои тренировочные программы на скрытых достоинствах харагеи. Мифуне писал: «Сутью Дзюдо является способность сохранять центр тяжести», потому что он «следует за движениями тела; этот центр является наиболее важным для сохранения стабильности, ибо, когда он утрачивается, тело теряет свое естественное состояние равновесия. Поэтому сохраняйте рассудок стабильным, а тело - легким, двигайтесь быстро, когда это необходимо, всегда чувствуя центр тяжести» (Мифуне, 32). Он также рассматривал централизацию в хара как эволюционный процесс, движущийся от сознательного (а следовательно - ограниченного и статичного) состояния к бессознательному, естественному и самопроизвольному, которое - в случае его достижения - позволит рассудку течь свободно, «в соответствии с его собственной природой», и тем самым правильно взаимодействовать с реальностью. Более того, он добавлял, что «человек, эволюционирующий духовно и физически, должен стараться сохранять свой «центр» на бессознательном уровне при помощи предварительных (сознательных) упражнений» (Мифуне, 29). И он так же, как и другие инструкторы, превзошедшие уровень только лишь специалистов боя и поставившие перед собой цели передачи своих знаний ученикам, постоянно подчеркивал универсальную направленность харагеи, что видно уже из таких слов: «Поза в Дзюдо должна быть совершенно естественной, лишенной какой-либо хитрости или искусственности. Суть жизни есть правда» (Мифуне, 32). До самых последних дней своей жизни этот выдающийся учитель, мастерство которого на мате приводило в восторг в равной степени и его учеников, и широкую публику, оставался ярким и убедительным примером того, что человек, регулярно выполняющий соответствующие упражнения, может генерировать в себе и использовать невероятную энергию, даже находясь в самом преклонном возрасте (хотя наши современные знания в области физиологии не могут дать удовлетворительного объяснения этому феномену).

Сегодня в рукописях по обучению дзюдо можно отыскать только отрывочные сведения о тренировочных методах, применяемых в школах дзюдо с целью развития фундаментального состояния централизации, но в лучших из сочинений его существование признается в обязательном порядке и подчеркивается его первостепенная важность.

Различные практики концентрации, медитации и абдоминального дыхания (совсем не обязательно применяемые во всех без исключения центрах по обучению дзюдо) обычно оцениваются индивидуально каждым отдельным инструктором, который может признать или отклонить стратегическую значимость для дзюдо внутренних факторов. Их развитие через статические техники дзадзен являются лишь подготовительной фазой для более динамичного развития этих факторов посредством старательного выполнения специализированных ката, которые так настойчиво рекомендовал сам Мастер Кано.

Автор: Адель Уэстбрук